Социальное воплощение Церкви
Социальное воплощение церкви — продукт исторического бытия, а не ингредиент. «Христианское общество» не родилось от слияния общин первохристиан — оно существовало до христианства (в случае Древнего Рима) и христианизации (в последующих случаях) и адаптировало механизмы самовоспроизводства на правах новообращённого, изживая противоречия в свою пользу. Однако утверждать, что христианство — лишь новая одёжка для старых форм политики, «послушный инструмент империи», — значит обессмысливать идею Церкви как миссии: та выдвигает социальные концепции в ответ на включение её в общественный порядок1, а не в попытке просочиться в дела социума/политии.
Стоит оговориться, конечно, что не всякая социальная концепция церкви отражает христианскую миссию, а только те, что ставят задачу преодолеть мірские формы организации (семья, общество, нация, государство, класс) в пользу форм не от міра сего, уподобиться ангельской жизни — даже в каких-то частностях.
Допустим, как бы часто историческая Церковь ни одаривала человечество бедами по скудоумию и гордыне своих чинов, голосам внутри Церкви всё же представился повод объявить ересью идею церкви национальной. Не нужно революционизировать христианскую традицию, чтобы осудить национализм («хороший», «гражданский» — любой!) и наследующие национализму идеологические конструкции — Евангелия и учения Отцов Церкви не оставляют для того толков. И наоборот, приходится набраться изрядного хамства и изворотливости, чтобы родить социальные концепции в духе Ordo Amoris2 или «атомного православия».
Саммари социальных учений Отцов Церкви — у Владимира Шалларя: Иоанн Златоуст. Святой Отец по «социально-экономическим вопросам» / Предание.ру
Политэкономия Святых Отцов / Предание.ру [архив].↩Концепция иерархии любви по мысли американских «христианских» националистов-сторонников белого превосходства, которую успели осудить два понтифика. Контекст — у Илии Аюба: Ordo Amoris. A Call for Dangerous Unselfishness / Hauntologies [архив].↩